О чём ты думаешь?

[Eleonore Magilinon]

Так, я поняла, что если я не напишу что-нибудь пронзительно-дружеское про Арно и Валентина, я не смогу учить этот проклятый матстат (который я теперь буду учить, похоже, прям до экзамена).
Написала. Вообще я хотела чего-то доброго, а получилось... а получилась драма. Но получилась и цель выполнена.
Итак, приличный пост-канон, скорее всего ООС, написано коряво и вообще местами бред, но писалось для себя. Выкладываю на всякий случай.
Название: О чём ты думаешь?
Персонажи: Валентин, Арно, упоминается Джастин и остальная семья Приддов
Жанр: драма, дружба, джен
Права: Всё Вере Викторовне, и ещё много уважения.
Сюжет: Валентин учится говорить о себе. И говорит о Джастине.
Предупреждение: выше все сказано.

— О чём ты сейчас думаешь?

Валентин посмотрел на него, в глазах проскользнула тень растерянности, на мгновение показалось, что сейчас он повернётся обратно и не ответит ничего, но тут он, — Арно неплохо научился «читать» Тино по мельчайшим деталям, — вспомнил собственное обещание, данное Арно, когда тот согласился помочь ему научиться «открытости», что будет стараться честно отвечать на вопросы о нём самом, когда их задают. До того, чтобы научить его рассказывать о себе самому было ещё очень далеко, но Арно видел, с каким трудом Валентину даже ответы. Что же у него была за жизнь до этого, что ему так мучительно сложно открыть свои мысли другому человеку, даже если он готов доверить этому человеку свою жизнь?

— Я думал о том, что рассказывал мне Юстиниан. Что про него шутили, что он не из Приддов, а из Савиньяков.

Джастин? Арно уже пожалел, что так не вовремя спросил. Он никогда не спрашивал Валентина о брате, не решался, но не мог не чувствовать, что всё, связанное с Джастином, друг держит очень близко к сердцу.

Но раз уж зашёл разговор... другого шанса у него долго не представится. Арно выдохнул и решился:
— Прости что спрашиваю, но... я хотел бы это узнать, от тебя. Что с ним произошло на самом деле?
Он видел, он просто видел, как друг сдерживает себя, сейчас это мог бы заметить даже посторонний человек. Арно, хорошо знавшему его, было больно смотреть. Тино побледнел. Зря, зря он спросил...

— Его убили. — Валентин ответил до того, как Арно успел добавить, что отвечать не обязательно. — Герцог Алва спас моего брата от попытки самоубийства здесь, в Торке, и Юстин вновь захотел жить, но его убили. Я не могу сказать, что точно знаю, кто это сделал, но все обстоятельства указывают, что это было сделано по приказу нашего отца.

Арно, конечно, слышал об этом. Он даже допускал, что подобные слухи правдивы — слишком многое указывало на то, что спруты сами избавились от собственного наследника. Но услышать это от Валентина было совсем по-другому. Словно острым лезвием отсекли все пути к отступлению, все возможности ошибки. Сколько Тино было лет? Пятнадцать? Ему самому было семь, когда убили отца, но... но у него были мать и братья, у него это было мерзкое предательство, за которое можно было ненавидеть подлеца, которого отец считал другом. Чужого человека. Он бы хотел убить Карла Борна, останься тот в живых, и это было бы понятно, естественно... Арно даже в мыслях представить не мог, как это может быть, когда убийца твоего родного человека — в той же семье. Что его можно после этого видеть каждый день и знать, что он убийца... А ещё твой отец. Это было ужасно даже в минутном расплывчатом видении. А наяву? Арно понимал, что он бы не смог. Не справился.

— Как ты сумел... почему ты не ушёл из дома? — он сказал первое, что пришло в голову. Да, он понимал, что подобный поступок для дворянина — почти немыслим, означал бы всеобщее презрение, но... он бы поступил так. Или сошёл бы с ума.

Валентин в ответ лишь чуть усмехнулся. Горько, уголками губ.

— Тогда я был ещё слишком молод. Да и будь я старше... я не мог. Понимаешь, — он поймал растерянный взгляд Арно, — у меня младшие братья. Клаус и Питер... Если бы я ушёл, то бремя наследника герцогов Приддов прошлось бы нести Клаусу. Я не мог так с ним поступить, я ведь знал, какая это тяжесть, я слишком хорошо видел это по Юстиниану. Думаешь, что довело его, — знаешь, как он любил жизнь? — до того случая в Торке? Он хотел просто радоваться жизни, он не умел по-другому, он не выносил мрачные стены и вечную полутьму Васспарда. Но он был слишком прямолинейным, чтобы притворяться и говорить «да» там, где его внутренний голос кричал «нет», и он был слишком добрым и мягким, чтобы бороться, чтобы выдержать постоянное давление титула графа Васспарда, «того, кто продолжит дело герцогов Приддов», чтобы сказать отцу «нет». Вот ему нужно, необходимо было уйти. Я бы понял, я, наверное, справился бы, я достаточно уродился в Приддов, чтобы бороться их же методами. Я даже хотел сказать ему об этом... но тогда мне было только двенадцать, и я... я боялся. Я тогда ещё не всё понимал и не во всём был уверен, и мне было страшно брать на себя такой груз. Я думаю, он это понял, потому и не ушёл. Он не мог бросить меня, не мог позволить себе скинуть на меня свой груз. Он, наверное, слишком хорошо понимал, насколько был мне нужен. Клаус и Питер были слишком маленькими, потому в том замке у меня не было никого, кроме него и матери. Но она тоже была... слишком Гогенлоэ-цур-Адлерберг, у них же слишком много общего с Приддами.
А Юстиниан... Юстин был как южное солнце среди северных снегов. Он и был для меня солнцем, и он чувствовал это. Потому и держал себя до последнего, пока не сломался.
Я раз за разом говорил, что возвращаю герцогу Алве долг Юстина. Но это не вся правда. Это ещё мой долг, настолько, насколько это была моя вина. Герцог Алва сотворил чудо, но у каждого чуда есть свой срок и предел. Это я, к сожалению, узнал слишком поздно. И у меня остался лишь долг, который ещё предстояло оплатить.

У Арно не находилось слов. В другой ситуации он бы подивился, что Валентин так долго говорит сам. Но сейчас думать о таких мелочах было немыслимо. Немыслимо, потому что слишком страшной была суть этих слов. За эти несколько минут он понял о друге больше, чем за всё время, что он его знал, и в его голове мучительно вертелся только один вопрос — как можно было это выдержать? Как Валентин смог пережить всё это, нести весь ужасный груз дальше и так спокойно держать себя, что... что кто-то посторонний, — ладно кто-то! — никто даже не догадывался, не подозревал, что ему пришлось пережить. А они все... Да что там все, лично он бросал ему одно оскорбление за другим.

Раньше он с трудом мог поверить, что Валентин пережил ужасы Багерлее, смерть родни... Но это было ещё страшнее.

— Как? — только и сумел спросить он, — как ты смог жить дальше?

— Из-за Юстина, — Валентин понял всё, что он не сумел сказать. — Он попросил меня. Жить. Прожить эту жизнь, за себя и за него. Он возвращался, — пояснил он, и у Арно вновь прихватило дыхание, — ты ведь слышал про выходцев? Я говорил, что спасти баронессу Сакаци я сумел потому, что меня обучил Юстиниан. Он должен был вернуться за своим убийцей, но он не хотел ему зла, — он всегда был слишком добр, — а потому предпочёл вторую смерть и обратился ко мне за помощью. А ещё сказал не сдаваться и жить дальше. Иначе я бы, наверное, не смог. Но он попросил меня первый и единственный раз. Ты ведь понимаешь, что я не мог ему отказать?

Слов не было, и Арно просто кивнул. Слов не было, ведь он отчаянно прикусил губу, чтобы не допустить чего-нибудь, совершенно не подходящего взрослому человеку и капитану... Главное, чтобы Валентин не заметил, как у него блестят глаза. Хорошо, что нет солнца. Хорошо, что вообще начинается дождь...

Капли падали всё чаще, а они, давно остановившись, совсем не спешили двигаться с места. Валентин молчал и смотрел стеклянным взглядом куда-то вперёд, в даль, давно спрятавшуюся за пеленой дождя, а Арно смотрел на него. Потом его друг медленно повернул голову, и теперь смотрел вверх, на покрытое тучами серое небо, а капли били ему в лицо и стекали вниз тонкими струйками. Будто слёзы, которые этот мир выплакивал за него, ведь он сам никогда не мог себе этого позволить.

Comments

[*Tay*]

Прекрасный разговор получился! Здесь хорошо видно, что они друзья. Что им воевать и побеждать вместе. Что они прикроют друг другу спину. Именно то, что я хотела бы от этой пары в итоге. Я очень надеюсь на Арно. Вернуть Валентину веру в людей могут только Жермон и виконт Сэ. Последний - если сам поверит Придду как себе. У Вас это получилось показать. Спасибо.

[Eleonore Magilinon]

*Tay*,

У Вас это получилось показать. Спасибо

Вам спасибо за такие слова)))) Я рада, что это ещё кому-то пришлось по душе, кроме меня и Белоснежки))))
Конечно, по-хорошему это ещё нужно всё обосновать и довести до подобных доверительных отношений (не говоря уже о том, что я всё-таки не до конца позволяю себе поверить в то, что Валентин может вот так вот говорить о столь сокровенном для него)... но вчера хотелось просто отрывка из того, что будет. Потому и был чистый гон "как пишется", который я теперь при каждом перечитывании правлю и правлю...

Вернуть Валентину веру в людей могут только Жермон и виконт Сэ.

Я бы сказала, скорее не веру в людей, — она у него есть, — но веру в то, что между ним и этими людьми возможно понимание.
Насчёт Арно я свято верю, — хотя бы потому, что Ойген, бергер наш незыблемый, очень редко ошибается, — а ещё мне видится параллель Валентин | Арно - Жермон | Людвиг Ноймар, они ж тоже с дуэли начинали, и стали друзьями на всю жизнь))))

А ещё написав это, до конца осознала своё понимание Валентина. Что хоть он внешне всегда так идеально собран, но мне упорно кажется, что внутри он очень другой. И как раз этим он сильно отличается от Ойгена, если бергер внутри такой же "железный", то Валентин просто очень талантливо себя таким образом проявляет "вовне", он очень хорошо этому обучился, так привык, что теперь иначе действовать ему сложно, но при этом суть его другая. И внутри ему действительно тяжело, — а не то, что он просто отрешил свои переживания от себя, как это могло бы быть, — другое дело, что он слишком привык, что делиться этой тяжестью с другими - неподобающе (да и было не с кем всю жизнь, кроме брата, а тут, имхо, у него правда некоторое чувство вины может быть). И ему трудно принять, что есть люди, готовые, в сущности, принять часть его тяжести на себя, хотя это и должно быть ему близко.
Да и нет их пока этих людей. Всё-таки Жермон — он и командование, и старше прилично, что-то он делает, — Валентину сильно легче хотя бы от того, что к нему относятся просто, прямолинейно и без подвоха, так сказать, открыто, — но это пока ещё не тот уровень, какой нужнен. Потому-то я и жду Арно. У него должно получиться лучше, когда он поймёт ситуацию)))))

[*Tay*]

Да, Валентин внутри совсем не холодный. Но если его вовремя не удержать - он совсем застынет. И к 40 годам у него реальный шанс превратиться в Ойгена. Жермон это понял сразу же.
Насчет веры в людей. Не уверена, что сейчас она у него есть. Ибо если его отец (семья) действительно сотворили такое со старшим сыном - есть вероятность того, что Валентин потерял эту веру - если свои поступают ТАК - то кому верить? Понятно, что я примеряю ситуацию на себя. Но и из текста не вижу противоречий своему вИдению ситуации.

Я еще потом у Белоснежки хотела с Вами про персонажа поговорить, я чуть позже туда зайду, когда сформулирую получше.

[Eleonore Magilinon]

*Tay*,

еще потом у Белоснежки хотела с Вами про персонажа поговорить, я чуть позже туда зайду, когда сформулирую получше.

ага, жду))))

Не уверена, что сейчас она у него есть. Ибо если его отец (семья) действительно сотворили такое со старшим сыном - есть вероятность того, что Валентин потерял эту веру - если свои поступают ТАК - то кому верить?

Он верит в Жермона. Он верит ему, пожалуй, больше, чем стоило бы в ситуации, если рассуждать с его позиции... но Жермон всё сказал сам - сыновья похожи не на отцов, а на своих генералов и маршалов, тех, кому верят, тех, кто поверил в них. Жермон поверил, и Валентин это, имхо, почувствовал. Почувствовал, что ему верят, верят, так сказать, просто так, без сомнений и доказательств. И ему явно стало-таки легче, немного, но стало. Не будь это Ариго, он бы не решился задать вопрос, о чём генерал беспокоится, не решился бы на почти (или даже совсем) неформальность.

[*Tay*]

Судя по первым главам СВС Жермон проявил высшую степень доверия - сорвался при нем, как мог сорваться только при друге. То есть, полностью доверяя. Я думаю, Валентин это заметил тоже. И это их еще сблизит. Просто не хотелось бы, чтобы признание Валентина не Приддом, а Человеком не ограничилось одним Жермоном.
Я бы хотела, чтобы Савиньяки (все) имели возможность его разглядеть. И Фельсенбург, скорый на далекоидущие выводы при отсутствии достоверной информации, убедился, что неправильно записывать человека в предатели, даже не видя его ни разу.

[snou_white]

Ибо если его отец (семья) действительно сотворили такое со старшим сыном - есть вероятность того, что Валентин потерял эту веру - если свои поступают ТАК - то кому верить?

кстати да. Я эту мысль долго вертела,и у меня даже сцена в голове складывалась. Разговор Вальтера с сыном после. Обоюдный ангст, конечно.

[Eleonore Magilinon]

*Tay*,

Судя по первым главам СВС Жермон проявил высшую степень доверия - сорвался при нем, как мог сорваться только при друге.

И вот за что я так обожаю Жермона, так это за то, что он это доверие проявил, и даже не задумался об этом. У него в жизни всё просто, понял, что человек хороший - и всё. Сам живёт и другим помогает))))) Что б эта молодёжь без него делала... В смысле, кто теперь за Валентином с Арно смотреть будет?)))

Но не ограничится оно одним Жермоном, я уверена. Между прочим, Приддом или Человеком, но его уже весь авангард за своего признал. После "Зар-р-разы"-то. Они уже знают, что Придд или не Придд, а Валентин - свой человек)))) И то - уже многое)
А так - сначала с Арно общий язык найдёт, потом, думаю, и с Берто разберутся... А Руппи, судя по талантам этого молодого человека, светит очень высокий в государстве пост, потому, небось, чуть ли не ему лично внешнюю политику с Талигом налаживать, так что они и с Арно ещё встретятся, и с Валентином заодно. Всё будет)
Эмиль, если доедет без приключений, тоже его разглядеть успеет, Ли, думаю, и так неплохо понимает своими хитрыми взглядыми, да и фок Варзов/Ноймаринен/Жермон расскажут, если что... если выживут(
А уж разговора с Арлеттой, я, надо сказать, просто жду (ну, а вдруг будет?), во всяком случае явственно представляю себе, как дама и третьему герцогу мудрые советы давать будет, у неё прямо-таки должность такая...))))

snou_white, о-хо-хо... Совсем я себе Вальтера пока не представляю, что представить себе такой разговор, и насколько там ангст обоюдный... Хотя извергом я его тоже, конечно, не считаю...
Но не понимаю я, чего он хотел, пока был жив.
Если знал, что в Агарисе - вовсе не Раканы и "возвращать трон" некому...
Не верится, что он хотел власти, иначе какой резон ему был умирать за королеву? А это один из единственных моментов, которые мы о нём определённо знаем, и он говорит о понятиях верности... Только вот каким принципам?

[snou_white]

Eleonore Magilinon, вот я тоже не люблю, когда Вальтера описывают изувером, воспитывающим сыновей совершенно садистскими методами. Задумка для фика у меня была достаточно ООСная, но суть разговора в том, что он как раз-таки Валентина безумно любит и изо всех сил пытается в него вложить все, что считает нужным для Придда и Повелителя, - ну о том, что родительская любовь иногда приводит к худшему, чем без нее, известно. И он видит, как закрылся Валентин после смерти Джастина (как раз потому, что если свои - так, то как тогда чужие?!) и понимает в панике, что потерял-то в итоге убийства двоих сыновей, а не одного.
тот еще бред, короче, может, и напишу когда-нибудь.
А насчет того, чего он хотел... а на кой Анри-Гийому Эпинэ сдалась Алиса Дриксенская, на кой ему было губить чуть не все потомство? Много в людях есть замороченного...

[Eleonore Magilinon]

snou_white, идя потрясающая, ей богу. Хотя бы в качестве варианта. Напиши обязательно))))
Только вот

И он видит, как закрылся Валентин после смерти Джастина

может, тогда он, наконец, заметил, что Валентин вовсе не верит на самом деле во всё то, во что верит он сам, а лишь с истинно-приддовским талантом создаёт подобную видимость? А на самом деле ему это так же чуждо, как и Джастину, и между ними — такая же непреодалимая грань?

А насчет того, чего он хотел... а на кой Анри-Гийому Эпинэ сдалась Алиса Дриксенская, на кой ему было губить чуть не все потомство? Много в людях есть замороченного...

Ну, Анри-Гийом как раз понятен, с грехом пополам, и именно что из-за Алисы. Потому что такое да, случается (вот, у нас есть Дикон), кроме того, потомство он губил из-за идеи возвращения Великой Талигойи. И опять же, Анри-Гийом мне кажется типом человека, слепо преданного - человеку, идее.
Вальтер Придд мне таким не видится совершенно. Такой человек всегда чётко понимает, чего хочет.
Так чего же он хотел?

[Леди Яшма]

Великолепно, других слов просто нет!

[Eleonore Magilinon]

Леди Яшма, спасибо большое за комментарий, прошу простить, что сразу не ответила...
Это для меня важный драббл, потому очень рада, что пришёлся по душе...)

[Леди Яшма]

Eleonore Magilinon,
Да ничего страшного)
А еще какие-нибудь произведения по этой паре у вас есть?)

[Eleonore Magilinon]

Леди Яшма, если в смысле джен по Арно и Валентину, то да, у меня это самая частая тема, в общем-то)))))
У меня в шапке есть список творчества, там есть "Друг" и "Дуэль" (второй написан очень криво, ибо тоже в ночь перед экзаменом, и потому получилось не совсем то, что я хотела, но я никак не поправлю).
А ещё на фесте в круге Молний была заявка про ночные кошмары у Валентина, вот эта - тоже моё исполнение, просто пропустила момент, когда стоило скопировать в днев)
Кроме того, они главгерои в "Запутанной Истории", там тоже есть моменты их взаимодействия)